​​Маша Трауб: «Я убеждена: мужчине необходима дочь, а мальчику — сестра»

​​Писательница Маша Трауб с эксклюзивным интервью для онлайн-издания «Дэйли Бэби». Этот разговор — о материнстве и воспитании, о разнице в отношениях с сыном и дочкой, о том, почему не бывает идеальных матерей и, конечно же, о книгах.

​​Для начала лирический вопрос — опишите ваше самое теплое и радостное воспоминание из детства, пожалуйста.

​​Сюжетного воспоминания нет. У меня «вкусовая» память. Вкус белого тутовника — самого большого лакомства. Кизиловое варенье, которое варила наша соседка. Ничего вкуснее я в жизни не ела. Халва, которая продавалась в магазинчике на железнодорожном вокзале — я приезжала на поезде, бабушка меня встречала и вела в этот магазинчик. И да, еще из воспоминаний — бабушка, которая стояла на перроне и ждала меня. А я смотрела в окно и всегда замечала ее первой. ​​

​​Свое детство вы провели в Осетии — в моем представлении, в этом регионе развиты семейные ценности, а место женщины, в целом, определено — дома, с детьми. Близка ли вам эта культура? Как вы считаете, должен ли в жизни женщины вообще стоять выбор между семьей и карьерой, о котором так много говорят?

​​Я бы не сказала, что в осетинской культуре все так очевидно — место женщины на кухне и у колыбели. Вовсе нет. Моя бабушка была главным редактором районной газеты, что считалось невероятной карьерой. Мама уехала в Москву и окончила юридический факультет. Бабушкины подруги были хозяйками кафе, работали врачами, учителями. Я всегда знала, что должна работать и иметь свой заработок, чтобы, как твердила моя мама, «не просить у мужа денег детям на молоко». 

​​Но когда мне пришлось столкнуться с выбором — семья или карьера — я выбрала семью, не раздумывая ни минуты.

И ни разу об этом не пожалела. Наверное, потому что продолжала работать, но в формате, который позволял мне быть прежде всего матерью и женой. Муж шутит, что я «пишущая домохозяйка». 

​​Вы родили первого ребенка в начале нулевых. Как вы считаете, изменилось ли отношение к материнству за последние годы? В какую сторону? 

​​Изменилось, конечно. Прежде всего отношение к так называемому позднему материнству. Я родила сына в 24 года, и мне все наперебой, включая врачей, твердили: «Хорошо, что успела до 25». Считалось, что первого ребенка нужно рожать именно до этого возраста. Сейчас молодой мамой можно стать и в возрасте за сорок, и никто косо не посмотрит. 

​​У меня отрицательный резус-фактор и в первую беременность я еле справилась — был резус-конфликт. А когда я рожала дочку спустя девять лет, появились вакцины, и никаких проблем не возникло. А в остальном... Нет, ничего не меняется. Мамы остаются мамами, а бабушки остаются бабушками и по-прежнему считают, что мы неправильно воспитываем детей. ​​

​​Вспомните, пожалуйста, вашу первую и вторую беременность и роды. Чем отличалось ожидание первенца от второй беременности?

​​После первых родов я очень быстро восстановилась и выскочила на работу. Даже в роддоме читала книги не про воспитание детей и о том, как правильно сварить кашу, а рабочие материалы. Я была молодой, легкой и ничего не боялась. Мы тогда жили в маленькой квартирке с сидячей ванной. Лифт часто не работал. Я худела, бегая по лестнице с грудным ребенком на руках. Договаривалась с подружкой — одна стояла с колясками, вторая бежала в магазин. Было много сложностей, бытовых прежде всего, но все как-то решалось. Маленький сын плохо спал, плохо ел, ему требовались особое питание, лекарства. Но у меня открывалось не второе дыхание, а пятое. Я чувствовала, что могу горы свернуть.

​​Когда же была беременна дочкой, у меня уже накопились страхи. Я хотела все сделать идеально, но, естественно, не получалось, и я очень нервничала. Хотя уже могла позволить себе наслаждаться беременностью и материнством. Я начала писать новый роман, когда дочке было всего две недели от роду, чтобы не сойти с ума, — мне нужно было выплеснуть страхи на бумагу. Так что декрета у меня не было ни в первую, ни во вторую беременности. Зато мой муж «ушел в декрет», чтобы быть с нами. Совершенно официально. И на работе им восхищались все женщины. 

​​Со второй беременностью я больше переживала не за дочь, которая должна была появиться на свет, а за сына, который сильно заболел, когда я уехала в роддом и проболел все то время, пока меня не было дома. На всех фотографиях из роддома я прижимаюсь к сыну, а муж держит новорожденную дочь. И пока муж гулял с дочкой, я была прикована к старшему ребенку — мы разговаривали, делали уроки, читали, играли. Зато у него никогда не было ревности к младшей сестре.​​

​​Из ваших произведений и интервью можно понять, что вы были очень близки с бабушкой. Можете ли вы сказать, что перенесли принципы воспитания детей из своей первичной семьи? И какие они — основные принципы, если их можно сформулировать?

​​Да, перенесла многое, но хотела бы больше. Конечно, моя дочь не должна кормить кур, подметать двор, пропалывать огород, собирать колорадских жуков с картошки, гладить пододеяльники, развешивать белье непременно «по размеру», чтобы было красиво, таскать воду из колодца и делать еще миллион дел, с которыми я легко управлялась в ее возрасте. Но я приучаю детей держать дом в чистоте. Даже мой сын, которому уже семнадцать, не разбрасывает носки и не делает живописные кучи из футболок. 

​​Дети должны трудиться в «бытовом» смысле — вынести мусорное ведро, помыть посуду, убрать рабочий стол, повесить вещи на вешалки. И я не должна напоминать или просить. 

​​Я не терплю непунктуальности. Если мы договариваемся с сыном встретиться в городе или он должен забрать сестру с тренировки, я предполагаю, что он должен стоять на месте за пять минут до назначенного времени. Неуважение к старшим — непозволительно. Неуважение к чужому труду — тоже. Я не требую ничего невозможного — просто прилично себя вести и помнить, что о маме надо заботиться, папу уважать, помогать маленьким детям и старикам. Придержать дверь, помочь с сумками, поднять коляску, поздороваться, проявить внимание и заботу. Но главное, сделать это до того, как им об этом напомнят. 

​​Вы можете сравнить — насколько разное, на ваш взгляд, отношение сына и дочери к матери? Насколько различается потребность в материнской любви? Общение мамы с мальчиком и девочкой строится очень по-разному или схоже?

​​Это удивительное чувство. Ничего общего. Две разных вселенных.

Мне удалось стать для сына другом. Он знает, что ко мне всегда можно обратиться с любой проблемой. Именно ко мне, а не к отцу. Сейчас я оказалась в положении молодой мамы взрослого сына, и это здорово. Мы вместе смотрим кино, он с удовольствием проводит со мной свободное время, может рассказать что-то пусть не сокровенное, но достаточно откровенное. 

​​У нас с сыном одинаковое чувство юмора. Он может рассказать мне про новую девушку и про то, как прошла вечеринка. Я знаю, когда он прогуливает лекции и где ночует, если не дома. Сыну я нужна как старший товарищ. Хотя я всегда подчеркиваю — я не подружка, со мной можно дружить, но нельзя переходить границы дозволенного. Хамства и панибратства я не терплю. 

​​А с дочкой я абсолютная мама. Только с девочкой можно пережить самые счастливые моменты: когда я расчесываю ей волосы, заплетаю красивые косы — мгновения дистиллированного счастья. Когда она подходит, обнимает меня, прижимается, целует — это не просто нежность, а чувство, что она моя, только моя. И это же настоящее счастье — покупать для девочки платья, бантики, туфли, сумочки. И я убеждена — мужчине необходима дочь, а мальчику — сестра. Когда дочь подходит и обнимает отца, у него не только выражение лица меняется, а состав крови. А сын прекрасно умеет обращаться с женским полом благодаря сестре — она научила его быть заботливым, щедрым и вести себя как настоящий мужчина. Если сын — это гордость, надежда, мое сердце, то дочка — подарок судьбы и моя душа. 

​​Как вы считаете, материнская любовь и желание быть матерью — это врожденное чувство? Если женщина не хочет ребенка — с ней что-то не так? 

​​Я не знаю. Никто не знает. Это другие категории, а не просто «что-то не так». Я знала одну женщину, замечательного педагога, которая обожала детей и посвятила им всю свою жизнь. У нее учились целыми поколениями. Она могла родить, но ее муж не мог иметь детей. И она приняла свою судьбу. И, к сожалению, в те годы не было технологий, которые помогли бы им стать родителями. А если говорить о сознательном выборе — чайлд-фри, то мне кажется, это немного надуманно и некая удобная формулировка. Всегда найдется более глубинная причина. 

​​Какие главные три совета вы дадите своей дочке, когда она сообщит вам, что ждет ребенка? Какой бабушкой вы себя представляете?

​​Я не буду давать советов. Я хочу быть бабушкой-праздником, с которой каждый день — приключение и радость. Такой для меня была моя бабушка. Я всегда буду рядом, когда потребуется, когда будет нужна моя помощь. Но у моих дочери и сына должно хватить ответственности воспитывать детей так, как они считают нужным. 

​​Моя мама называет меня «Пентагон» — за жесткую дисциплину, за то, что у меня время обеда определено по часам и я не терплю опоздания выхода к столу.

Это моя семья, и я так выстроила режим. У моей мамы завтрак может быть в ужин, а ужин — в завтрак. Но ей хватает такта не вмешиваться и не ломать график, понимая, что если сдвинется время обеда, то дочка не сможет нормально выйти на тренировку — с полным животом тяжело прыгать, а сын уедет в университет и будет перекусывать фастфудом. И дело не только в еде. У меня «режимные» дети: время подъема, дневной сон, время ложиться спать вечером — все было строго по часам. Возможно, у моих детей будет другой подход, и я, надеюсь, приму это. 

​​Если вы можете выделить — какие самые главные ошибки вы совершали как мама, что исправили бы, оглядываясь назад?

​​У меня есть книга, называется «Плохая мать». Мы все, ну, или почти все считаем себя плохими матерями. Пусть и мало кто в этом готов признаться. Ошибки совершают абсолютно все, и это нормально.

Нет идеальных матерей и идеальных детей. И корить себя за то, что вы чего-то не сделали или, наоборот, сделали — неправильно.

Моя мама всю жизнь считала себя виноватой в том, что мы часто переезжали из города в город. Я меняла школы, у меня не было постоянных друзей, стабильности. Иногда даже кровати своей не было. Но зато она обеспечила мне писательскую карьеру. Книга, с которой я дебютировала, называлась «Собирайся, мы уезжаем». Это фраза моей мамы. Она могла просто зайти в комнату и произнести ее. Я еще утром не знала, в каком городе окажусь к вечеру, и какая жизнь меня ждет. Большинство моих книг, ставших бестселлерами, построены на детских воспоминаниях. Так что не известно, чем обернутся для наших детей события, которые нам, родителям, кажутся ошибками. 

​​Как ваши дети проводят свободное время? Ограничиваете ли вы время «общения» младшей с гаджетами, считаете ли вы, что дети из-за компьютеризации стали меньше детьми?​​

​​У нас нет проблемы с гаджетами и никогда не было — ни с сыном, ни с дочкой. Если честно, для меня дико, когда я вижу, как дети в аэропортах с истерикой вырывают у матери телефон или планшет из рук. Телефон нужен для связи с родителями. Точка. Это не обсуждается. ​​

​​В нашей школе тоже такая политика — гаджеты запрещены. Только в качестве средства связи после уроков или в экстренных случаях. К тому же мои дети всегда занимались спортом — сын играл в теннис, плавал, у него разряд по шахматам и стрельбе, он проводил время в лагерях, где греб на байдарках или крутил педали горного велосипеда. Дочка занималась балетом, потом перешла в художественную гимнастику. Спорт не предполагает увлечение гаджетами. 

​​Да, у дочки есть телефон, и она даже самостоятельно тайно скачала себе игры. Я очень смеялась, когда увидела, какие именно: шахматы и шашки. Наверное, это из-за нас, родителей. Для нас компьютер — работа. Телефон — средство связи. Мужа даже в соцсетях нет, а я там появляюсь очень эпизодично. У меня нет инстаграма. Мой компьютер нельзя брать никому, как и мой блокнот с записями. У сына есть и ноутбук, и компьютер, но там сплошные физические и математические графики и формулы — тоже работа. И потом, всегда можно придумать замену гаджету даже в дороге — поиграть в морской бой, в крестики-нолики, в слова, наконец. 

​​Расскажите, пожалуйста, как вы относитесь к системе дошкольного и школьного образования в России — считаете ли вы, что домашнее обучение — достойная альтернатива классической системе?

​​Нет, я все-таки сторонница классического школьного образования. Мои дети ходят в обычную школу, которая находится рядом с домом. Дочка учится у того же педагога, который учил сына. Симу все знают как младшую сестру Васи, который всегда был гордостью и звездой школы. Так что Симе проще — ей ставят оценки за фамилию и любят заранее. Это, конечно, шутка. Но мне спокойнее — я знаю учителей младшей и старшей школы, знаю, чего ждать. И да, я сторонница школьной формы, аккуратно заплетенных косичек, участия во внешкольных мероприятиях, конкурсах.

​​У нас была попытка перевести сына в знаменитую школу. И он завалил один из экзаменов, причем предмет знал прилично. И только потом признался, что завалил специально.

У него начались тики, которые мы лечили почти год. Он не хотел никуда переходить. Ему не хотелось расставаться с друзьями. Ему было комфортно в нашей, самой обычной, школе, но он боялся нас расстроить, признавшись в этом. 

​​В выпускном классе он появлялся в школе эпизодически, сдавал все, что нужно, и уезжал в олимпиадные школы. Его поддерживали все учителя. Сейчас он студент физического факультета МГУ. Поступил сам, на бюджетное отделение, с первой волной. Так что дело не в том, какая школа или не школа, а в том, как комфортнее ребенку.

​​Что касается дошкольного образования, то мои дети не ходили в садик. Зато они ходили на «развивалки». Сын с удовольствием занимался музыкой, играл на фортепиано, потом на гитаре, а дочка промучилась год и с облегчением ушла в художественную студию. Сыну больше нравилось заниматься с педагогом один на один, а дочке нужны компания и групповые занятия. Мне кажется, домашнее обучение не даст такого спектра знаний. Хотя я знаю детей, которые учились в экстернате и для них это был единственный возможный путь. Все зависит от ребенка. Надо лишь захотеть его услышать и задвинуть свои амбиции и нереализованные мечты подальше. 

​​В одном из интервью вы говорили о том, что у вас очень теплые отношения с сыном мужа от первого брака. Расскажите, история про идеальные отношения между мачехой и пасынком — это исключение, так сложились обстоятельства или это все ваша женская мудрость? 

​​Мудрость тут точно ни при чем. Мне был двадцать один год, когда я выходила замуж, а старшему сыну на тот момент десять. Наверное, это осетинское воспитание. Там было правило: чужих детей не бывает. Как и чужих стариков. За детьми присматривали все соседки, за стариками «дохаживали». Мы, маленькие девочки, нянчились с младшими братьями и сестрами и бегали в магазин, если нас просили купить хлеба для пожилой соседки.

Да и если бы не сын мужа от первого брака, вряд ли бы состоялась моя свадьба. Этот десятилетний мальчик попросил своего отца на мне жениться — он не хотел со мной расставаться. Вот и все. 

Мы всегда были очень близки, дружили по-настоящему. Когда что-то случалось, я была для старшего «службой 911» — он звонил мне. Однажды он катался на велосипеде, прыгал на нем с лестниц, упал, разбил лицо сильно. Его друг позвонил мне. Я поехала, бросив грудную дочь на мужа, соскребла его с асфальта, отвезла в травмпункт. И у меня все спрашивали, кем я ему прихожусь. Я честно отвечала — мачехой, и никто не мог поверить. Потом сын жил у нас, и я кормила его детской кашкой дочки. 

​​Сейчас он женился, и я оказалась обычной свекровью, которая зудит, возмущается и вечно всем недовольна. Зато среднему сыну я говорю: «Ты меня ничем удивить не можешь. Я уже все это проходила». Мне жаль только одного — со старшим сыном мы не так близки, как раньше. Но зато он знает: если звоню или пишу ему я, значит, надо ответить. Отцу он не всегда ответит на звонок, мне — всегда. И муж часто просит меня вмешаться. Смешно, конечно. Но и сложно. Осознавать, что мальчик, которому я мыла голову и с которым учила английский, больше во мне не нуждается. Я его очень люблю. Надеюсь, он это чувствует до сих пор. 

​​На что похоже написание детских книг? Легче ли это, чем книги для взрослых? ​​

​​Не легче, сложнее, потому что ответственнее. Но и радостнее. Детские книги я писала для своих детей. И даже не думала, что они могут быть изданы. Если честно, я хочу когда-нибудь быть только детской писательницей. Я никогда не писала «в стол», но сейчас пишу — детективные истории для дочки. Моя бабушка тоже писала для меня сказки, которые даже я не слышала — бабушка их переписывала и шлифовала. А потом рукописи потерялись. 

В вашем творчестве очень много книг, где вы делитесь житейскими историями. Они все настолько честные и смешные, что порой складывается ощущение, что вы пишете про всех родителей сразу, а не частную историю. В вашей новой книге «Миллиграммы счастья» тоже прослеживается такая концепция? Каких эмоций ждать от нее? 

Это действительно про всех нас — мам, бабушек, мужей, учителей, детей, «домашку», «окружайку». Книга про счастье, которое в мгновениях, в воспоминаниях, и оно настолько пронзительное, что меряется миллиграммами. ​​

Расскажите, что мама и папа писатели-журналисты читают своим детям на ночь. Сходитесь ли вы в предпочтениях с супругом? Можете назвать общие пять книг?

​​Книги для детей выбирает муж. Он их и читает на ночь — это ритуал. И сын, и дочка начали читать самостоятельно со мной — я засыпала быстрее. А они читали на ночь, как их приучил папа.​​

​​Когда у меня спрашивают, как научить ребенка читать, я отвечаю: уснуть.

Дочке уже девять, а она все еще любит, когда папа читает ей на ночь. Он так и говорит, когда я спрашиваю, когда он вернется с работы: «буду к чтению» или «к чтению не успею». Девять двадцать вечера. Время чтения. Традиция, которой уже семнадцать лет. 

​​Муж выбирает классическую литературу. Безусловно, у нас общие вкусы — Барто, Чуковский, Маршак. Свен Нурдквист, Астрид Линдгрен. Но мы всегда рады, когда дети выбирают сами. Хоть Джоан Роулинг, хоть Стивена Хокинга.

​​Когда сын подрос, он уже у меня стал спрашивать, что ему почитать. И я познакомила его с зарубежной литературой, которую люблю. У детей, как и у нас, на тумбочке по несколько книг. 

​​Мы с мужем очень любим кинематограф. Сын рано перешел от мультиков к детскому кино, а дочка позднее. Мы даже переживали. Зато сейчас она с упоением смотрит «Приключения Петрова и Васечкина», «Приключения желтого чемоданчика» и другую детскую классику. А сын недавно пригласил нас с мужем в кино — посмотреть новый фильм Романа Поланского. При этом дети у нас не гуманитарии. Сын выбрал физику, а дочке близка математика, но у обоих, я надеюсь, будет хорошая гуманитарная основа.

---

---