Говоря о писательском таланте Джон Толкина — человека, который фактически создал новую мифологию современности — часто забывают о том, что без поддержки, а порой и конфронтации с Клайвом Льюисом, особый жанр современного искусства мог бы и не родиться вовсе.

Начало Средиземья

Джон Р.Р. Толкин родился на территории современной ЮАР, где и провел свое детство. После смерти отца его мать Мейбл с детьми вернулась в Англию. Маленький Джон с детства любил природу: он рано научился рисовать, и ни одна прогулка мальчика не обходилась без этюдника. Именно в природе, сначала удивительной и опасной, по его детским воспоминаниям об Африке, а потом и величественно-спокойной родной английской глубинки, он в дальнейшем будет черпать свое вдохновение.

В колледже Оксфорда он сразу прослыл способным студентом, до фанатизма увлеченным мифологией Севера. Норвежские легенды, исландские скальды, народные песни Ирландии — все это представляло круг его научных интересов. Также он переводил с греческого и латыни, но Первая Мировая война прервала образование молодого амбициозного ученого.

© Джон Толкин в военной форме

Попав добровольцем на фронт, Толкин сразу оказался в гуще военных событий: воевал во Франции, чудом выжил при Сомме, попал тяжело раненный в военно-полевой госпиталь, где чуть не умер от сыпного тифа. Больного и истощенного, его освободили от службы в 1916 году.

Толкин вернулся в Англию, но уже совершенно другим человеком. Война, точнее, ее неприятие, оказала влияние не только на его жизнь, но и на творчество. Во время своего восстановления в тихом английском поместье он начинает создавать свои первые произведения, которые стали стартом новой мифологии для нового мира — Арды и Средиземья.

Он возвращается к учебе в Оксфорде, становится одним из самых молодых профессоров Университета, работает над составлением словарей английского языка, переводит на английский язык эпос «Беовульф».

В 1930-х годах на заседании кружка молодых ученых «Инклинги» Толкин знакомится с другим преподавателем Оксфорда — Клайвом Льюисом. Постепенно их конфронтация, приводящая в ужас членов этого литературного клуба, перерастает в настоящую дружбу.

Ирландский скептицизм

Клайв Льюис родился в Северной Ирландии и от отца-адвоката с детства усвоил одно правило: никогда не доверять англичанину, особенно если он католик. Будучи подростком, Клайв открывает для себя мир северных легенд и сказаний: та детская радость, тот восторг, который он впервые испытал, читая древние легенды Исландии, в будущем сформировали основы его научной деятельности.

© Клайв Стейплз Льюис

Как и Толкин, Льюис поступает в колледж при Оксфордском университете. В колледже он знаменит своей одержимостью идеями Кельтского возрождения: изучает культуру родной Ирландии и Шотландии. Первая Мировая вносит коррективы в планы и этого молодого ученого: он отправляется на фронт. Перед битвой на Сомме, Клайв Льюис и его друг Эдвард Мур, дают друг другу клятву: если один из них погибнет, то второй возьмет на себя ответственность и за семью погибшего.

Клайв Льюис остается в живых в этой мясорубке. Вернувшись после демобилизации в Англию, он, находясь в тяжелейшей депрессии, приезжает в дом погибшего друга и знакомится с его семьей. Именно общение с матерью Эдварда и его сестрой возвращают Клайва к жизни. До конца своих дней он остается верным юношеской клятве — помогает семье погибшего Мура, обеспечивает его сестру и мать.

После фронта Клайв Льюис становится твердо убежденным атеистом: если Бог любит чад своих, то как он позволил случится такому ужасу, как война?

Он возвращается к научной деятельности в Оксфорде и на заседании литературного кружка «Инклинги» знакомится с одним из самых молодых профессоров Университета — Джоном Толкином.

Два мира. Два автора

«Эдакий бледный, болтливый типчик!» — с негодованием запишет Льюис в своем дневнике. Его неприязнь была вполне понятна — англичанин, да и еще набожный католик, Толкин вряд ли мог стать его другом. Однако, Льюис с удивлением узнает, что этот выскочка так же, как и он, всем сердцем увлечен мифологией Севера.

Как-то раз эти два ученых так увлеклись чтением вслух древнеисландских саг, что и не заметили, как остальные участники собрания тихо разбрелись по домам.

© Джон Толкин и Клайв Льюис

Энергичный Льюис считал, что Толкину нужно «немного встряхнуться» — не просиживать же штаны только за переводом «Беовульфа». Толкин, на свой страх и риск, дал почитать новому другу свои первые сказания, которые позже станут знаменитым «Сильмариллионом».

Льюис пришел в восторг от рукописей, и от того, как легко Толкин конструирует сказочные языки. Его миры были полными и абсолютно независимыми: язык, расы, история и мифология. Ничто не связывало их с окружающей действительностью. Льюис стал задумываться и о своей сказочной вселенной: да, можно изучать мифы и легенды, но гораздо интереснее придумывать их самому.

С Толкином они не сходились в одном: Джон настаивал на самостоятельности и автономности Вселенной, которую создает автор.

«В легендах не может быть фонарного столба!»— как-то с гневом воскликнул он. Чем все кончилось, вы наверняка догадались: первое, что видит Люси Певенси, попав в волшебную Нарнию, — это фонарный столб.

Более того, начав писать свои «Хроники Нарнии» после уже Второй Мировой, Льюис привносит в них элементы реальности и автобиографичности: так же, как и чудаковатый профессор, он в своем загородном доме принимал эвакуированных из Лондона детей. И именно бомбежки Лондона становятся отправной точкой его повествования.

© Пpoфeccop Toлкuн с женой Эдum Mэpu

Некоторые исследователи считали, что Вторая Мировая война становится основой для той войны за Кольцо, что происходит в Средиземье перед началом Эпохи Людей. Толкин отрицал этот факт: его мир, Средиземье, никак не связан с реальностью. Реальность глупа и жестока: революции, войны пожирают своих создателей и уничтожают самое главное, что есть — веру. Именно с верой в новое начало заканчивается его цикл: эльфы уплывают за Море и начинается новая эпоха — Эпоха Людей. И какой она будет, зависит только от них самих.

Другим вопросом, который мог навсегда поссорить друзей, был вопрос веры в Бога. Толкин был убежденным католиком, христианином; Льюис, воспитанный в протестантизме, после войны утратил веру вовсе. Однако дружба с Толкином и их воскресные беседы привели к тому, что Клайв Льюис обрел в себе силы поверить снова.

Он не просто начинает верить в Бога, но и старается изучать Евангелие, древние христианские тексты. Вскоре Клайв Льюис ведет теологическую передачу на радио, читает проповеди и поддерживает солдат уже Второй Мировой войны. Вопросы веры и искупления, христианской морали, порой и радикальные, проскальзывают и в «Хрониках»: льва Аслана, подобно Христу, распинают, и он воскресает благодаря вере Люси Певенси, Питер становится Иудой, предав свою семью, но он все еще в силах искупить свою вину, старшая из сестер Певенси, согрешив, променяв «Нарнию на чулки, помаду и разговоры с мальчиками», навсегда лишается своего места в этом волшебном мире.

Мир Клайва Льюиса остается без очевидного счастливого финала: дети погибают под бомбежкой, но попадают в новую Нарнию, где правит справедливый лев Аслан — в рай.

Эта прямолинейность и радикализм сыграли с Льюисом злую шутку: и современные критики, и авторы (такие как Джоан Роулинг) считают, что подобные книги весьма вредны для детей, более того, они учат совсем не правильным и не современным вещам. Однако Льюис, в отличие от Толкина, который полностью, с нуля, «с великой темноты», создает новую Вселенную, транслирует те христианские ценности, на которых выросло не одно поколение европейцев.

Смерть Клайва Льюиса, уже признанного автора и ученого, была абсолютно незамеченной: в тот же день, в 1963 году, был убит Джон Кеннеди. Толкин с горечью написал в своем дневнике о смерти друга: «Мне будто бы обрубили корни».

Рассказываем еще об одном творческом дуэте, известном всему миру: о том, как создавались сказки братьев Гримм.

Читать дальше