Эти женщины по разным причинам остались одни и воспитывают детей без мужа. Для одних это осознанный выбор, для других — стечение жизненных обстоятельств.

Почему так получилось и легко ли быть мамой-одиночкой, героини, проживающие в  Республике Беларусь, рассказали порталу Ребёнок.By.

Олеся воспитывает дочь одна с самого начала

Олеся очень хотела ребенка и была готова к тому, что, возможно, придется воспитывать ребенка в одиночку:

— Материнский инстинкт проснулся во мне очень остро в 17 лет, когда моя хорошая подруга родила сына и воспитывала его без отца, с которым они уже на тот момент не общались. Я принимала активное участие в помощи по уходу за ее сыном и уже тогда стала мечтать о дочке. Начался активный поиск отца для ребенка, и через два года моя мечта сбылась.

На момент моей беременности с отцом ребенка мы состояли в отношениях, но в отличие от меня он был не готов к появлению детей. К воспитанию ребенка без отца я относилась спокойно, так как была готова к такому повороту событий. Никаких страхов не было и быть не могло, потому что ребенок был желанным.

Олеся признается, что в первые годы после рождения дочери было очень тяжело.

— Отношения с отцом ребенка были в формате приходящего папы. Получалось, что я осталась совсем одна, ведь мамы у меня нет, а мой отец живет за 60 км от города и ко мне приезжает один раз в месяц. Если мне нужно было пойти в какие-либо госучреждения, все знакомые работали в это время и фактически помочь было некому. К счастью, мне ни разу в тот период не пришлось лечь в больницу либо отлучаться куда-либо дольше пары часов в сутки. 

Когда приходилось на выходных работать, я искала объявления с предложениями услуг няни и оставляла с ними дочь за оплату. Считаю, что было бы правильно, если бы для таких случаев государство ввело обязательный патронаж и помощь матерям-одиночкам до того момента, пока ребенок не пойдет в детский сад.

Финансово тоже было тяжело. Никаких автоматических льгот для статуса одинокой матери предусмотрено не было. Единственным бонусом по законодательству на тот момент была разница в пособии по уходу за ребенком до 3 лет. Я получала сумму на треть больше, чем женщины в полных семьях. И так как доход был ниже прожиточного минимума, то до 2 лет нам давали бесплатно детское питание, а до 3 лет денежную помощь как доплату до прожиточного минимума. После 3 лет никаких пособий и доплат одинокие матери по статусу не получают, только по общей государственной программе, как и все другие семьи, имеют право на доплату к прожиточному минимуму, если у женщины низкий доход. 

Сегодня нам очень помогает мой папа — он регулярно передает нам из деревни продукты. Если бы не он, не представляю, как бы мы с дочерью жили на доход в 200 долларов.

Личная жизнь 

Олеся говорит, что своей личной жизнью не занимается из страха за безопасность дочери:

— Я не хочу, чтобы моя дочь участвовала в экспериментах по построению моих отношений, я не уверена, что они увенчаются успехом. И чтобы возможные негативные последствия не отразились на формировании ее личности, я приняла решение быть одинокой, пока не почувствую, что это не затронет дочь напрямую. Более того, я не чувствую в себе достаточно сил и энергии для того, чтобы справляться с обязательствами матери и строить личную жизнь. С мужчинами знакомилась, и когда с их стороны проявлялось желание пробовать жить совместно, я сразу прекращала отношения, потому что боюсь, что в итоге может пострадать ребенок.

Отец дочери не проявляет желания общаться с дочкой, и сколько я ни старалась, они все равно не встречаются. Несмотря на это, я стараюсь, чтобы дочка относилась к отцу без негатива. 

Плюс такого материнства в том, что весь ракурс внимания направлен исключительно на ребенка, и ты не рассеиваешь внимание на конфликты и другие нюансы, которые возникают во взаимоотношениях между людьми.

Галина воспитывает 4-х детей одна

Галина 6 лет прожила с мужем, но когда родилась дочка, муж начал злоупотреблять спиртным:

— После рождения дочери муж очень сильно начал пить, ребенок его вообще не интересовал. У меня были тяжелые роды, а мы тогда жили в частном доме в пригороде, и все хозяйство легло на меня.

Через 4 месяца после рождения дочери я не выдержала, и мы разошлись. Я не собиралась нянчить еще и мужа.

Так я осталась одна с ребенком на руках. Страшно не было, я думала только о дочери, я хотела, чтобы она жила нормально, а не в «перегаре».

Позже я познакомилась с мужчиной, через 3 года отношений у нас родился сын. Вроде бы жили хорошо, но нас разлучил квартирный вопрос. Мы купили дом, а свой дом я продала, на эти деньги сделали ремонт, а туда ни меня, ни сына не прописали. Мне было обидно, что я доверилась людям, а меня обманули. Сегодня я бы, наверное, все так не оставила, судами бы выбила то, что мне полагается, но тогда я просто забрала детей и ушла.

Иногда приходилось отвозить детей маме

Галине пришлось уехать в другую страну на заработки, чтобы прокормить детей:

— Первое время было очень тяжело материально: я вышла на работу, сняла квартиру. Иногда приходилось отвозить детей на время к маме, которая на тот момент жила в Украине. Потом я нашла работу и переехала жить в Москву. Там познакомилась с мужчиной. Детей, конечно, мы заводить не собирались, но я против абортов, и у нас родилась дочь.

Я вернулась в Бобруйск, стала на очередь на жилье как многодетная мама, хоть и удалось это не с первого раза. Отношение к многодетным матерям в Беларуси не очень хорошее. Меня сначала пытались отфутболить, и мне пришлось писать письмо в вышестоящие органы. После этого очень быстро (через 3 месяца!) мне дали ключи от квартиры.

Я платила кредит, но для меня это было не очень накладно, так как у меня был стабильный заработок в другой стране. На третьего ребенка я не получала от государства никакого пособия, потому что проживала за пределами РБ.

После рождения четвертого ребенка, сына, я уехала в Беларусь на два года. На тот момент с отцом моих младших детей мы прожили вместе 8 лет, но его депортировали, т.к. он гражданин другой страны. Я начала обживаться в своей квартире, мне очень хотелось спать на своей кровати, а не ютиться на съемных углах. Конечно, было очень тяжело жить на пособие: я получала на четверых детей 450 рублей (1 Белорусский руб. = ок. 31 Рос. руб. — Прим. ред). На это, конечно, не проживешь: заплатить коммунальные, одеть детей, купить лекарства... В поликлинике, когда просишь рецепт на бесплатное лекарство, на тебя смотрят косо.

Я подала документы на алименты на второго мужа и столкнулась с тем, что женщина в нашей стране совершенно не защищена. Ты должна нанимать себе юристов-адвокатов, потому что ты приходишь, пишешь заявление, а после никто этим вопросом совсем не занимается.

И если отец ребенка не платит алименты, то это твоя проблема. Я писала письма в вышестоящие органы, жаловалась, но получала только отговорки-отписки. 

Поэтому я снова уехала в Москву. Я очень много работаю, чтобы обеспечить своих детей. Я не люблю просить, унижаться, не могу допустить, чтобы мои дети в чем-то нуждались. Я ни секунды не пожалела о том, что у меня четверо детей. Это большая радость и счастье. Единственное, что в нашей стране я одна их не потяну, потому что зарплаты оставляют желать лучшего.

Обидно, что для матерей-одиночек нет никакой помощи от государства. Хорошо, если могут помочь родители. Но мои родители уже в возрасте. Какую я могу просить у них поддержку и помощь, когда им самим уже нужна помощь?

Мужчины не интересуют

Галина говорит, что внимания со стороны мужского пола много, но ее это не интересует:

— Личной жизни у меня нет, и меня это устраивает. Отец моих младших детей сейчас не в стране, он нас не бросает, нам помогают его родственники. Но все равно мы вместе не живем. 

Конечно, хотелось бы иметь рядом надежное крепкое плечо, но у меня есть страхи, что чужие дети — это чужие дети. Меня устраивает мое нынешнее душевное состояние, положение дел, только работать приходится очень много, чтобы обеспечить семью. Я снимаю двухкомнатную квартиру в Москве и плачу за квартиру в Беларуси.

Старшая дочь изредка общается с отцом по телефону. Она сама ему позвонила в период переходного возраста. Он живет в Астрахани, и с его стороны никакой материальной помощи нет. Последний раз они, наверное, общались по телефону год назад, когда он поздравил ее с днем рождения. 

Второй муж с сыном вообще не общается, хотя я никаких препятствий не создаю. Просто у него нет такого желания. Мы разошлись, когда ребенку было 3 года, а уже прошло 12 лет.

Младшие дети часто общаются со своим отцом по вайберу или скайпу, он их очень любит. Но сейчас так сложилась ситуация, что ему не разрешают возвращаться в страну.

Дети у меня дружные: старший сын помогает с младшими, а старшая дочка уже самостоятельная: ей 19 лет, и она уже работает.

Я считаю, что лучше жить ребенку с матерью в спокойном состоянии, в мирной и дружелюбной атмосфере, чем в полной семье, но на нервах.

Меня многие осуждали, что я с первым разошлась, потом со вторым, но есть много семей, где живут с мужьями, как говорится, для галочки, со скандалами, драками, пьянками и изменами. И все это сказывается на детях. Это не вариант для счастливой семейной жизни, поэтому никакой жалости к себе и страха у меня не было. Я сильная женщина, и верю, что выход есть всегда.

Анастасия воспитывает дочь одна с самого рождения

Анастасия не думала, что сможет забеременеть, и семью не планировала:

— Если тебе почти тридцать и ты не чайлдфри (модное сейчас слово, ага), и не святая (ну так же ведь), то твоя бездетность тебя огорчает. Именно огорчает, ведь выполняя тяжелую физическую работу (а работала тогда я на льнозаводе, где приходилось и ламы крутить, и кувалдой махать), уже думаешь, что детей у тебя не будет. 

Поэтому скажу честно, я не пользовалась контрацептивами. И партнеру своему позволяла не пользоваться. И вообще не думала о нем как о будущем муже, не планировала с ним семью. Да, оставались друг у друга переночевать. Полгода ночевали. Закрывала глаза на то, что я у него была не единственная, знала, что гуляет. А вот когда поняла, что беременна... для себя решила сразу — буду рожать. Он... а что он? Не наигрался еще, поэтому испугался. Требовал аборта. Повел себя совсем некрасиво. И я разорвала с ним все отношения.

Не он бросил беременную женщину, а я ушла от него. Ничего не просила, ушла без скандалов и слез. Выращу сама, решила я. Сумею.

С гинекологами не повезло

Из-за грубости и невнимания врачей Анастасия не раз расстраивалась, поэтому всю необходимую информацию о беременности и родах искала в интернете:

— Конечно, было тяжело. Прежде всего, столкнулась с непрофессиональностью врачей. Конечно, беременность — это не болезнь. Но когда приходишь становиться на учет, а тебе говорят, что еще рано... после двух недель сохранения беременности в больнице — рано? Восьмая неделя беременности — рано? Поставили только тогда, когда я принесла распечатку УЗИ, и то с таким видом, якобы я от них требую денег (за то, что вовремя стала на учет по беременности до 12 недель). Не в деньгах дело. Далеко не в них. 

Работала я на льнозаводе. Справку о том, что мне нужна легкая работа, мне дали, но на заводе — какая легкая работа? С мастером договорилась, пусть эта бумага будет, но я буду работать в бригаде столько, сколько смогу. Конечно, уже вполсилы и, конечно, уже не так, как раньше. Но девушки из бригады относились дружелюбно и с пониманием.

Мастер вообще опекала меня словно родную дочь: тяжелого не поднимай, руки в станок не суй, под агрегатом не стой, туда не ходи, сюда не смотри, если плохо, говорит, иди полежи. И я работала. Беременность была относительно легкой. Токсикозом не мучилась, но болела спина. Спину раньше сорвало на работе, и во время беременности с нею стало совсем плохо. Терпела.

Искала информацию обо всем в интернете, так как с гинекологами как изначально не сложилось, так и не сложилось. У нас один роддом на район. Одна женская консультация. И на то время — полтора гинеколога. Каждый раз новый врач, каждый раз заново объясняешь, что с тобой не так.

Помогали родственники, друзья испарились

Анастасия говорит, что с рождением дочери рядом остались только родственники:

— Вернулась из роддома домой на 18-й день жизни дочери. Во время беременности и в период декретного отпуска моя жизнь кардинально изменилась.

Если раньше вокруг было много друзей, после рождения дочери пришлось свыкаться с одиночеством.

Очень помогает мама. Вещи на первые три года отдали родственники. Детская коляска досталась от сестры, а детскую кроватку привезла тетя аж из Могилева. Вместе с тем, нельзя сказать, что я сама не готовилась к долгожданному рождению дочери. Но в тот год доллар начал бешено прыгать, поэтому тяжело все было купить самой. 

Первые месяцы не выходила из дома — зима, лютый мороз, ребенка на улицу не вынесешь. Сама тоже не пойдешь. Ждешь бабушку с работы, тогда хоть в библиотеку или магазин выбежишь минут на пять — все в шаговой доступности. Все знали, что у меня есть маленький ребенок. На почте, когда заходила туда, работница сразу говорила очереди, чтобы пропустили, ведь младенец дома. И пропускали. По весне уже легче было, выходила гулять с коляской.

Все помогали. Мама, папа, сестра, брат, родственники. Только друзей рядом не было. Хотелось выйти куда-нибудь, проветриться. Не с кем было. Да и страшно было. Вот так выскочу минут на пять на улицу и бегу к своему младенцу — как же она без меня.

Когда дочь подросла, я поступила в БГУ на заочное отделение. Первую сессию едва выдержала, далеко от дочки. Поймала себя на том, что в то время, когда днем обычно кладу ее спать, бормочу колыбельную. А потом стало легче. Ездила на сессии, дочка оставалась с бабушкой, отпускала меня без проблем. И мы обе в один год были выпускниками: она из садика, я из университета.

Тяжело материально и психологически

Пока Анастасия была в декретном отпуске, завод, где она работала, закрыли:

— Надо было искать другое место работы. Тяжело было в плане социализации. За три года настолько погружаешься в пеленки, какашки и совочки с песочком, что просто не понимаешь, чего от тебя хотят эти взрослые тети, и за это получаешь штрафы и нагоняи.

По моему мнению, не хватает в нашей стране психологической службы. Адекватной психологической помощи по вытягиванию женщин из детских пеленок-распошонок. В нашей стране вообще много чего не хватает. Хотя оно и зовется «социально-ориентированным».

Была денежная поддержка одиноким мамам. На то время это было около 500 тысяч (10 000 Белорусских рублей в то время — ок. 38 Рос. руб. — Прим. Ред.) сверху детских выплат. Это один пакет подгузников. В 2013 году эту помощь отменили.

Было бесплатное питание до 2 лет ребенку. Это молочные смеси, каши, мясные пюрешки и пюрешки из фруктов и овощей. Но не каждый мог их получить. Даже если ты одинокая мама, но твой заработок до декретного отпуска был большим — не давали и пюрешки. Нам повезло — нам дали.

Была гуманитарная помощь. Но ее нужно выбить. Проходишь через презрение, якобы из кармана этих соцработников просишь себе что-то. Распределение «гуманитарки» идет, прежде всего, для многодетных семей, потом для одиноких пенсионеров, и только затем, если брать особо нечего, зовут одиноких матерей. 

Была адресная помощь. Здесь еще большее унижение от тех же соцработников. Особенно в момент, когда требуют расписку на те полгода, когда будут перечислять деньги, что я обязуюсь не общаться с мужчинами. Это вообще что?

Нет льгот в садике ни по гарантиям, что возьмут ребенка (мы стали в общую очередь в три месяца), ни по оплате питания — все на общих условиях. Нет льгот в школе — тоже все на общих условиях.

Сейчас я нашла постоянную работу, работаю уже третий год. День-ночь-два дня дома. Иногда и сутки выпадают. Такой график позволяет не брать больничный, если ребенок болеет. Удобно со школой. И вообще, больше времени для ребенка. Вот только заработок маленький, на два раза сходить в магазин. Очень помогает мама: она оплачивает коммуналку.

Работаю не по специальности, ни перспектив, ни карьерного роста на этом месте не предвидится. Маленький город. Для того чтобы еще раз кардинально поменять жизнь, поехать в другой город — нужны гарантии, что все получится. Раньше, когда не было ребенка, могла. Сейчас — нет, без гарантий в неизвестность — страшно.

Папа ушел в кругосветное путешествие

Анастасия не хочет никого впускать в их с дочкой маленькую семью:

— Очень страшно завязывать новые отношения с мужчинами. После того, как переиграли гормоны во время беременности, долгое время вообще не смотрела на мужчин. Конечно, понимала, что дочери нужен папа, придумала для нее сказку о том, что папа пошел в кругосветное путешествие. Потому что по документу папа есть.

Это раньше в свидетельство о рождении ставился прочерк, а теперь записывают со слов мамы имя и отчество, а вот фамилию этого придуманного папы пишут мамину. Для чего — еще один вопрос. Сказали: чтобы ребенок не чувствовал себя обделенным.

Обделенным в чем? В том, что другие дети с реальными папами, а мой ребенок имеет папу только на бумаге?

Папы нет. Мы не были с ним расписанными, на алименты я не подавала (не хотела с ним иметь дело, да и закон у нас такой: если отец платит алименты, потом родитель может подать на алименты для себя в старости).

А завязать знакомство лишь бы с кем, лишь бы был в доме мужчина — нет. Однозначно, нет. А не «абы-кто» не попадался. Один пришел — «вот я, твой принц, спаситель, люби меня и уважай». А за что? Кто ты такой? Что ты сделал? Второй пришел: «Предлагаю свой кожаный ремень в помощь по воспитанию ребенка». Что?

Теперь дочка уже и сама не хочет себе папу. Да и мне под сорок уже. У нас семья, маленькая, слаженная, со своими правилами и тараканами. Если кто-то захочет прийти в нашу семью — ему нужно будет сильно постараться. Очень сильно.

Подытоживая все, скажу, что одинокое материнство — это очень важная школа жизни. Я увидела, кто мне настоящий друг, а кто «да, мимо проходил». Потеряла старых друзей, нашла новых. И всем им, и старым, и новым благодарна. Старым — за то, что освободили место для новых. Новым — за то, что они нашлись. Происходит переустановка всего. И уже совсем другие приоритеты, совсем другое отношение к жизни. Но быть для ребенка одновременно и папой, и мамой очень трудно.

Читать дальше