Марина и Саша, 8 лет назад получив гражданство Израиля, переехали туда со своим 3-летним сыном Денисом. Через три года родилась их дочка Эвелина. О том, как чувствует себя будущая мама в израильских больницах, Марина рассказала «Дэйли Бэби».

Персонал называл меня «сладкой красавицей»

«Хоть бы не отправили назад» — думала я, сидя рядом с мужем, который во второй раз за день вёз меня в больницу. В первый раз меня отправили домой, сказав, что шейка матки ещё не достаточно раскрылась. Это было в обед, а уже в девять часов вечера мы снова собрались и снова отдали сына друзьям.

Из приемного покоя меня отправили в палату и начали готовить к родам. Палата была отдельная, с большим и широким туалетом и душем. Кроме огромной родовой кровати — меня сразу уложили и подключили ко всем аппаратам — в комнате было большое кресло, а на стене висел телевизор, который я смотрела на протяжении всего процесса. Я даже помню, что шло какое-то музыкальное шоу, наподобие «Голос».

Так как роды у меня не первые, я уже знала, что процесс будет долгим и изнурительным. У меня слабая родовая деятельность, поэтому я была готова к небыстрому появлению дочери. Так и случилось: Эвелина появилась на свет только утром.

Все это время меня наблюдали несколько медсестр и не одна акушерка. Все заходили с улыбкой, были ко мне внимательны и говорили, какая я молодец. Израильтянки меня называли «сладкой красавицей» (перевод с иврита — прим. Авт.)

Каждый раз, как только заходила очередная медсестра, мне предлагали сделать эпидуральную анестезию, но я, как мать-героиня, до последнего отказывалась.

Но примерно за час до появления ребёнка, очередной раз спросив про укол, меня предупредили, что если не сейчас, то уже никогда. И вот тогда-то я уже согласилась.

О «коллективных» родах

Мой муж Саша всегда был рядом, хоть сначала и говорил, что не сможет это видеть и выдержать. Но ничего, все выдержал и в конце даже пуповину отрезал.

В палату можно было спокойно входить и выходить всем родственникам — Саша мог не бояться праведного гнева медсестер или врачей, которые в «советских» больницах, наверное, все еще боятся бактерий с улицы. Муж мог выйти, например, в больничную столовую, где бесплатно кормили не только пациентов, но и их родственников. Потом, когда я уже родила и лежала три дня в послеродовом отделении, ко мне приходил не только муж, но и маленький сын.

Кого нужно поздравлять, когда ребёнок родился: маму или акушерку?

Во время родов не было суеты. Всё очень спокойно и доброжелательно. Никто на тебя не кричит и нет этих стереотипных громких кадров из кино: «Тужься!» Нет, мне, конечно, говорили тужиться, но так все тихо и спокойно, как могут, наверное, именно израильтянки. Самое удивительное, что когда я наконец родила, поздравляли больше акушерку, чем меня. Я так и не узнала, с чем это связано: с тем, что такая традиция, или, может, это были её первые роды.

Как только я родила, мне сразу же положили ребёнка на живот, дали грудь, чего после первых родов в России почему-то не делали.

За время первых минут жизни дочери меня даже успели пожурить за то, что ещё не звоню близким и не радую новостью.

Так что пока муж перерезал пуповину, я звонила маме.

От общежития до каморки

После родов ребёнка забрали на обследование, а меня отвезли в палату, которую можно назвать комнатой отдыха после родов. Я полежала там, наверное, часа два, и меня отправили в послеродовую палату. Она уже была не отдельной. В палате было три места, огороженных ширмами, но так как большинство израильтянок предпочитают уходить в больничную гостиницу и не задерживаются в обычной палате дольше, чем на день — можно сказать, я там была одна. В комнате тоже были душ, ванная и туалет.

Роженицам предоставляются все средства личной гигиены: от полотенец и мыла до шампуня и прокладок, своего можно было не приносить. Полотенца можно было менять хоть 10 раз на дню, при палате постоянно работает уборщица-санитарка.

Интересно, что эти санитарки — или коах эйзеры, как их называют в Израиле — в основном, русские, выходцы из бывшего СССР. Моя была грубовата и от неё попахивало табачком.

Тем не менее, как только попадаешь в эту палату, тебе сразу же предлагают помощь — например, принять душ. 

В этой палате можно находиться три дня, если у тебя все хорошо. Последующие дни в медицинскую страховку не включены. И если, например, ребёнка не выписали, а с мамой все хорошо, как это и случилось у меня, то есть два выхода: пойти домой и оставить ребёнка в больнице, или оплатить номер в больничной гостинице — около 300 долларов за сутки. Я честно призналась, что возможности оплатить гостиницу нет, а оставить ребёнка, у которого в анализах много лейкоцитов, я не могу. Мне пошли навстречу и определили меня в каморку без окон и с двумя лежанками, я там подремала несколько часов и ушла в детское отделение ждать результата повторного анализа дочери.

Детское отделение в больницах Израиля — это большое светлое помещение. Младенцы лежат за стеклом, можно приходить и просто смотреть на них, можно забирать к себе в палату на время. Есть мамы, которые не расстаются с ребёнком, но я помню опыт своих первых родов в России: уставшая, я не могла ничего делать и ни о чем думать, а мне все время нужно было быть с ребёнком. В отделении очень много нянечек, я обменялась с ними телефонами и спокойно отдыхала в своей палате. Если ребёнок сильно плакал и не мог успокоиться, мне звонили, и я прибегала в отделение.

Кормление проходило там же — для этого в «детском» есть отдельная комната с мягкими креслами с широкими подлокотниками, удобные подушки для детей, молокоотсосы, а также нянечки, которые или помогают тебе кормить или обучают это делать тех, для кого это в первый раз.

Ожидание худшего и счастливый конец

В последний день, когда меня уже выписали, а Эвелину нет, я ждала результатов анализов на удивление спокойно. И это не только потому, что врач меня заранее предупредил, что, скорее всего, это такая послеродовая реакция и ничего страшного нет (так и оказалось). Просто мне тогда казалось, что страшнее диагноза, который почти поставили моему ребёнку на ранних сроках беременности, не может быть.

В Израиле есть несколько типов страховок: какие-то дешевле, какие-то дороже. Наша является семейной, и мы платим за неё сами около 70 долларов в месяц. В неё входят консультации врачей, анализы, а также некоторые процедуры по ней можно сделать со скидкой, включены и несколько генетических анализов. Однако если ты хочешь что-то определённое, например, провести анализ на наличие у твоего ребёнка синдрома Дауна, он будет уже платным.

Во время беременности на УЗИ врачу что-то не понравилось, мне рекомендовали сделать такой анализ. Результат показал вероятность развития этого синдрома у моего ребёнка. Вот с этих пор начался ад. Нужно было провести расширенный анализ, который подтвердит или опровергнет наличие синдрома. И всё это — не быстро. Сначала нужно встать в очередь и ждать около двух недель. После того, как ты сделал анализ, нужно еще месяц ждать его результата.

И все это время ты живёшь с мыслью, что, быть может, твой ребёнок не будет таким, как все.

И естественно, как только ты узнаешь о такой перспективе, перед тобой встает выбор, оставить или нет ребёнка. Я тогда для себя решила, что оставлю. Хотя мой гинеколог и подгоняла меня с анализами, чтобы успеть сделать аборт.

Через месяц после того, как мы с мужем приехали в больницу, где у меня взяли на анализ околоплодные воды, мне на электронную почту пришло известие не только о том, что у моего ребёнка нет синдрома Дауна, но и о том, что это девочка.

После такого мучительного месячного ожидания один день ожидания анализов уже для меня ничего не значил. Тем более, после того, как я уже увидела свою черноглазую девочку, я поняла, что всё у неё хорошо. Мне уже тогда материнское чутьё подсказало, что она здорова.

Вот так, после ночи в каморке без окон и дверей, после дня ожидания выписки, мы с Эвелиной вернулись домой.

Спецпроект «Вокруг света за 40 недель»

Все материалы спецпроекта