Без щечек и ямочек. Почему на старинных картинах дети откровенно некрасивы?

Кажется, младенец во все времена — самое красивое и милое существо. Но давайте посмотрим на картины художников и заметим одну очень интересную деталь. Если в эпоху Ренессанса и дальше дети ровно такие же, какими мы привыкли ими любоваться сейчас — пухлощекие, большеглазые и славные, — то до XIV века все было совсем не так. Почему же доренессансные дети выглядят на полотнах скорее сморщенными старикашками довольно мерзкого вида, ничуть не привлекательными и отталкивающими? Неужели тогда были другие стандарты красоты?

Никто не может быть лучше младенца Иисуса

Первая и основная причина — доренессансная живопись была, в основном, религиозной. Светские портреты, которых было совсем немного, подчинялись одной главной задаче — фиксировать важные исторические моменты. Дети никак не входили в число важных явлений, с одной стороны, а с другой — не могли быть лучше младенца Иисуса. 

Божий сын изображался не только на распятиях, но и на многочисленных портретах Богородицы. Предполагалось, что сын Марии уже при рождении имеет идеальное тело, а его черты не меняются с ходом времени. Самый Главный Младенец, таким образом, был и законодателем живописной красоты, и ее ограничителем. 

Работа с пропорциями

Вторая причина — недостаточное знание анатомии человека. В те мрачные времена изучать тело вообще считалось занятием недостойным. В лучшем случае можно было прослыть чудаком, в худшем — навлечь на себя гнев Инквизиции за излишнее рвение к точной передаче пропорций. 

Справедливости ради стоит отметить, что и взрослые на картинах того времени через одного изображались в измененном, неправильном виде — фигуры были то вытянуты в длину, то их конечности уходили в странную перспективу под неимоверными углами. Давно известно, что пропорции новорожденного человека очень сильно отличаются от пропорций взрослого, но демонстрировать подобные познания было не слишком разумно. 

Для того, чтобы правильно рисовать — необходимо было долго изучать натуру. Поскольку и за куда более невинные вещи и поступки можно было запросто попасть на костер, желающих блистать своими художествами находилось, по всей видимости, не слишком много.

Потому что нельзя быть на свете красивой такой

Третья причина — самая спорная, но и она определенно имеет право на существование. В языческие времена практически во всех культурах было принято защищать младенцев от сглаза и дурных людей. Корни сказки о Спящей красавице уходят как раз сюда. Вызвать умиление или получить похвалу от чужого или просто злого человека означало обречь малыша на страдания, болезни, лишения, а то и верную погибель. 

Подобные верования можно было, кстати, заметить и у наших предков — славян, в некоторых областях они хранились вплоть до относительно недавнего времени. По этой причине для внешнего, чужого мира у ребенка было «плохое» имя — Болезнь, Печаль, Уныние, Страх — и так далее. Если у ребенка и так уже все плохо, как понятно из имени, то никакая беда к нему больше не прилипнет — и отправится искать себе более радостную и счастливую жертву, чтобы качественно испортить жизнь. 

Те же мусульмане, например, вообще решали этот вопрос довольно просто: детей называют чаще всего по имени одного из детей Пророка, а внутри семьи используется другое, уменьшительно-ласкательное имя. В христианстве до сих пор существует традиция давать одно имя при рождении, и другое — защитное — при крещении. 

Логично, что подобные верования касались и изображений детей: если уж и рисовать чей-то портрет, то пусть он будет отталкивающим. Чтобы зрителю и в голову, на всякий случай, не пришло восторгаться красотой и статью ребенка — тогда и сглазить вроде бы не получится. 

В эпоху возврата к античным канонам красоты вдруг обнаружилось, что любые дети — что божественного происхождения, что вполне земного — выглядят на картинах гораздо лучше, когда они похожи сами на себя: веселыми и жизнерадостными младенцами при щеках и глазах. Люди — от аристократов и вельмож до простых крестьян — захотели видеть своих детей милыми и привлекательными. Заодно художники получили возможность снова любоваться обнаженной натурой — хотя и не сразу, конечно — и в то же время изучать строение тела со всеми его морщинами, складками, выпуклостями и прочими атрибутами живого. Изучили так хорошо, что довольно скоро ангелы, например, стали появляться повсюду в виде упитанных голых младенцев при крылышках, да и сын Марии обрел вполне земные пропорции и лицо. Эти каноны и остались нам в наследство — и это, конечно же, хорошо.

---

---